Музей Нюрнбергского процесса

После знакомства со Старым городом было решено посетить и самое известное место этого населённого пункта - благо, наводку мы получили...

( Не все знают, но оный музей является частью вполне себе действующего и сейчас Дворца Правосудия... )

Поэтому собственно в зал можно и не попасть - когда там идут судебные заседания:



Заплатишь пять евро, а посмотришь только сверху:



Ну, и по экспозиции побродишь - это да:



( Но я пришёл удачно... )

Интересно, не лезут ли нехорошие ассоциации в головы современным подсудимым, которые попадают туда?

Тощих людей легче похитить

«- Не хотел бы я с тобой в голодный год на необитаемом острове очутиться.»
«ДМБ»

Беспощадный рекламный выкидыш заснял вчера вечером (внимание, по клику - большое фото!):



Отчего-то сразу вспомнился классик, предупреждавший об опасности обратного:

«— Ну, если уж говорить прямо, так этот самый жир, которым вы восхищаетесь, и пугает меня.
— Да почему же, Мустон? Говори смелее, мы позволяем тебе.
— Я вспомнил, сударь, что в библиотеке замка Брасье есть много описаний путешествий и между прочим описание путешествия Жана Моке, знаменитого мореплавателя Генриха Четвертого.
— Ну и что же?
— Так вот, сударь, — продолжал Мушкетон, — в этих книгах описано много приключений на море, вроде того, что мы переживаем в настоящее время.
— Продолжай, продолжай, Мустон, это становится интересно.
— Так вот, сударь, в подобных случаях путешественники, измученные голодом, как сообщает Жан Моке, имеют ужасное обыкновение съедать друг друга, начиная с...
— С самых жирных! — воскликнул д'Артаньян, не в силах удержаться от смеха, несмотря на всю серьезность положения.
— Да, да, сударь, — отвечал Мушкетон, немного растерявшись от этого неожиданного смеха, — и позвольте мне заметить вам, что я не вижу в этом ничего смешного.
— О, вот пример истинного самопожертвования! Благородный Мустон! — сказал Портос. — Я готов биться о какой угодно заклад, что ты уже видишь, как тебя освежевали, вроде лося, разрезали на части, — и твой жирный окорок обгладывает твой господин.
— Да, сударь, хотя к этой радости, которую вы угадываете во мне, должен признаться, примешивается и печаль. Все же я не стану сожалеть о себе, если буду уверен, что умираю для вашей пользы.»

А я, значит, увеличиваю риск своего похищения, похудев - вот же долбоклюи...