![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
falcrumДвадцать восьмая серия мегапроекта по-прежнему вполне себе. Автор разделяет моё отношение к всевозможным гадалкам:
«- Еще Диоген говорил, что, когда смотрит на правителей, врачей или философов типа меня, он уверен, что человек - самое разумное из живых существ. Однако стоит взглянуть на прорицателей или людей, которые им верят, ему кажется, будто даже земные червяки умнее человека...»
Явно читает то же, что и я, в интернетах:
«Я сразу же ткнул в это самое пальцем.
- А это что за?
Рульф ответил с гордостью:
- Таранный форштевень!.. Один мощный удар в бок вражеского корабля сразу же пустит его на дно.
Я вздохнул, первой мыслью было отправить этого умника пасти овец, вдруг да сумеет нанести меньше вреда, но посмотрел на лица Альбрехта и Жерара... одобряют, судя по их мордам, даже завидуют блестящему Решению.
- Таран, - сказал я. - А корабль будет из цельного куска железа? Или камня?
Рульф растерялся, проговорил, запинаясь...
- Нет... таран предполагается устанавливать на корабли... которые строим...
- А они составлены из множества частей? - спросил я. - Деревянных? На те самые корабли, которые сейчас расшатывает качка и даже легкий ветер? Которые, если не ремонтировать постоянно, рассыплются на тысячи частей?.. И вы полагаете, что таран, расколовший корабль врага, не заставит развалиться и наш корабль-победитель?
Все молчали, только сэр Жерар проворчал с досадой:
- Вот чувствовал же... но только в слова облечь не сумел! Что я за тварь такая бессловесная? Вот так всю жизнь прохожу в исполнителях...
Рульф проговорил, запинаясь еще больше:
- Но почему... почему рассыплется? В старинных рукописях...
- На таран можно, - пояснил я раздраженно, - только в лодке-дубленке. Эта такая пирога, выдолбленная из цельного дуба. Или не дуба, неважно. А любое судно, составленное из множества частей, что и так готовы рассыпаться, если постоянно не подправлять, не сбивать и не склепывать, тут же разлетится на куски.
Рульф вскричал, забыв о своей робости:
- Но, ваша светлость! В старинных рукописях у всех кораблей тараны!
Я отмахнулся.
- Там не чертежи, а рисунки. Художников! У которых главное не точность, а впечатление. С тараном корабль выглядит более грозным, не так ли? Ну вот главная цель достигнута. Я в таких рукописях видел весельные корабли с двумя рядами весел и даже с тремя! Представляете?
Он посмотрел на меня ошалело.
- Но, ваша светлость... что не так? Такие были, во многих документах упоминаются...
- Пропаганда, - ответил я уверенно. - Я знаю, как-то пытались построить... дескать, у древних же были, вот и мы запросто. Ни фига! Такими веслами даже шевельнуть не смогли, не то чтобы грести... Нет, дорогой мастер Рульф, ищите новое не в старинной мудрости якобы великих древних.»
Ну, и просто упоминает интересное:
«Я слыхал, чему никак не могу поверить, что раньше якоря все были одноразовые: как только корабль поднимал паруса, якорный канат просто обрезали, и он оставался на дне. Но даже если это вранье, то все равно якоря приходится брать с большим запасом: либо зацепится на грунте так, что не могут поднять, либо канат лопается под напором шторма, либо приходится обрезать самим в опасной ситуации, когда нужно уйти срочно.
И потому, конечно, надо не забыть разместить заказ на якорные цепи. Хотя их придумал и оснастил свои корабли еще Александр Македонский, но еще полторы тысячи лет мир тупо пользовался канатами из пеньки, хотя меня выворачивает, когда вижу, как вместо каната поднимают нечто чудовищное и толстое, жутко облепленное илом и жидкой глиной. Такую веревочку, толщиной с бедро взрослого мужчины, попробуй отмыть, а потом еще надо высушить до того, как уложишь в бухту, иначе сгниет, и на следующий раз якорь точно останется на дне, а корабль понесет ветром, хорошо - если в море, а если на берег?
Вообще-то, учитывая, что подъем якоря - тяжелейшая и отвратительнейшая работа, могу понять желание просто оставить его на дне. Обычно якорь поднимают самые дюжие и тяжелые матросы, иногда по пятьдесят человек, это же надо представить, а так как такой толстый канат не накрутишь на барабан, то матросы по нескольку часов выхаживали шпиль, упираясь в огромные рукояти-вымбовки.
А пока корабль стоит на месте, приходится канат постоянно приспускать, избегая трения в одном месте. Потому и клюзы отделываются свинцом, чтобы тоже не перетерлись...
Нет, поставим только железные.»
Как-то герой всё никак не "окоролится"...
«- Еще Диоген говорил, что, когда смотрит на правителей, врачей или философов типа меня, он уверен, что человек - самое разумное из живых существ. Однако стоит взглянуть на прорицателей или людей, которые им верят, ему кажется, будто даже земные червяки умнее человека...»
Явно читает то же, что и я, в интернетах:
«Я сразу же ткнул в это самое пальцем.
- А это что за?
Рульф ответил с гордостью:
- Таранный форштевень!.. Один мощный удар в бок вражеского корабля сразу же пустит его на дно.
Я вздохнул, первой мыслью было отправить этого умника пасти овец, вдруг да сумеет нанести меньше вреда, но посмотрел на лица Альбрехта и Жерара... одобряют, судя по их мордам, даже завидуют блестящему Решению.
- Таран, - сказал я. - А корабль будет из цельного куска железа? Или камня?
Рульф растерялся, проговорил, запинаясь...
- Нет... таран предполагается устанавливать на корабли... которые строим...
- А они составлены из множества частей? - спросил я. - Деревянных? На те самые корабли, которые сейчас расшатывает качка и даже легкий ветер? Которые, если не ремонтировать постоянно, рассыплются на тысячи частей?.. И вы полагаете, что таран, расколовший корабль врага, не заставит развалиться и наш корабль-победитель?
Все молчали, только сэр Жерар проворчал с досадой:
- Вот чувствовал же... но только в слова облечь не сумел! Что я за тварь такая бессловесная? Вот так всю жизнь прохожу в исполнителях...
Рульф проговорил, запинаясь еще больше:
- Но почему... почему рассыплется? В старинных рукописях...
- На таран можно, - пояснил я раздраженно, - только в лодке-дубленке. Эта такая пирога, выдолбленная из цельного дуба. Или не дуба, неважно. А любое судно, составленное из множества частей, что и так готовы рассыпаться, если постоянно не подправлять, не сбивать и не склепывать, тут же разлетится на куски.
Рульф вскричал, забыв о своей робости:
- Но, ваша светлость! В старинных рукописях у всех кораблей тараны!
Я отмахнулся.
- Там не чертежи, а рисунки. Художников! У которых главное не точность, а впечатление. С тараном корабль выглядит более грозным, не так ли? Ну вот главная цель достигнута. Я в таких рукописях видел весельные корабли с двумя рядами весел и даже с тремя! Представляете?
Он посмотрел на меня ошалело.
- Но, ваша светлость... что не так? Такие были, во многих документах упоминаются...
- Пропаганда, - ответил я уверенно. - Я знаю, как-то пытались построить... дескать, у древних же были, вот и мы запросто. Ни фига! Такими веслами даже шевельнуть не смогли, не то чтобы грести... Нет, дорогой мастер Рульф, ищите новое не в старинной мудрости якобы великих древних.»
Ну, и просто упоминает интересное:
«Я слыхал, чему никак не могу поверить, что раньше якоря все были одноразовые: как только корабль поднимал паруса, якорный канат просто обрезали, и он оставался на дне. Но даже если это вранье, то все равно якоря приходится брать с большим запасом: либо зацепится на грунте так, что не могут поднять, либо канат лопается под напором шторма, либо приходится обрезать самим в опасной ситуации, когда нужно уйти срочно.
И потому, конечно, надо не забыть разместить заказ на якорные цепи. Хотя их придумал и оснастил свои корабли еще Александр Македонский, но еще полторы тысячи лет мир тупо пользовался канатами из пеньки, хотя меня выворачивает, когда вижу, как вместо каната поднимают нечто чудовищное и толстое, жутко облепленное илом и жидкой глиной. Такую веревочку, толщиной с бедро взрослого мужчины, попробуй отмыть, а потом еще надо высушить до того, как уложишь в бухту, иначе сгниет, и на следующий раз якорь точно останется на дне, а корабль понесет ветром, хорошо - если в море, а если на берег?
Вообще-то, учитывая, что подъем якоря - тяжелейшая и отвратительнейшая работа, могу понять желание просто оставить его на дне. Обычно якорь поднимают самые дюжие и тяжелые матросы, иногда по пятьдесят человек, это же надо представить, а так как такой толстый канат не накрутишь на барабан, то матросы по нескольку часов выхаживали шпиль, упираясь в огромные рукояти-вымбовки.
А пока корабль стоит на месте, приходится канат постоянно приспускать, избегая трения в одном месте. Потому и клюзы отделываются свинцом, чтобы тоже не перетерлись...
Нет, поставим только железные.»
Как-то герой всё никак не "окоролится"...