![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
falcrumАвтор выдал ещё две части цикла «Ведьмак двадцать третьего ве́ка»:
«— И когда в следующий раз будешь вламываться в наш главный арсенал, то амулет-пропуск все же не забывай, каким бы ненужным и нереальным он тебе не казался. Конечно, полноценному магистру от срабатывания защиты хоть бы хны, синяки не в счет, но ведь нашим саперам теперь новую мину направленного действия делать... А хорошая взрывчатка, знаешь ли, не бесплатная!»
Напомнило классику:
«— И что Ерафим грубовато работает мне ну вот совсем не удивительно. Он же привык работать с полной поддержкой государства, причем работать по шаблону: "обнаружить — уничтожить". Здесь, в Индии, где его без нашей поддержки местные брахманы запросто могли бы просто прирезать, ну или там спалить вместе с его храмом, ему примерно столь же привычно и уютно, как рыбе на льду.
— Дык, я, стал быть, очень огорчен его страданиями... — пустил слезу Святослав, уже успевший расправиться со всеми пирожками и при помощи вилки атаковавший новое блюдо. — Али той отравой индийской, шо повар положил к холодцу вместо хрена... Наверное, все-таки приправой, ибо ентот репей приставучий нас задолбал ужо!»
И действительно!
«— Как там Стефан?
— Жив, цел, опять женился. И сюда парочку своих самых новых любовниц прислал, чтобы им уж точно никто лишних вопросов не стал задавать о кое-каком происшествии, которое они своими глазами видели. — Пожала плечами девушка, чем вызвала у Густава сразу и облегчение, и усталый вздох. Нет, глава рода Полозьевых тоже далеко не смиренным монахом был... Но, вероятно, проведенные над его сыном в детстве ритуалы усиления тела что-то серьезно поменяли в гормональном балансе Стефана, перенастроив тот на нормы, близкие к нормам мартовского кота. Ведь не может же быть, чтобы это он сам по себе таким бабником вырос, правда?»
«Во что я была раздета?»
«— Что я носила, когда сидела у вас на потолке после нашей первой встречи и в тот раз, когда мы разговаривали вторично, когда вам была предложена моя верность? — крайне нервным тоном осведомилась японка, по всей видимости предполагающая, что Олег на самом деле не Олег, а кто-то другой. Или даже что-то другое, поскольку в условиях масштабного демонического нашествия разного рода инфильтраторы из нижних планов, способные натянуть на себя внешность человека, а в случае особо матерых особей заодно его тело, тоже должны были появляться там и тут намного чаще, чем раньше.
— В первый раз, по-моему, только заколки для волос, а во второй лишь меч, если его можно одеждой считать, — нахмурился Олег, прикрывая на всякий случай сыну уши.»
Хорошо описывает:
«— Коалы конечно зверьки не особенно воинственные, но укусить — могут! И еще они блохастые почти наверняка...
— Дык, а енто разве медведь? — с каким-то детским удивлением переспросил бывший крестьянин, который в данный момент увлеченно наглаживал висящую на ветках молодого деревца коалу, сильно похожую на большую плюшевую игрушку. Животное, нещадно подвергаемое ласке, от человеческих прикосновений подергивалось и даже отмахивалось... Но делало это как-то вяловато, без огонька. И не прекращая жевать напиханные в пасть несколькими секундами ранее свежие эвкалиптовые листья. — Я думал, значица, белка такая разжиревшая... Смотрю, жрёт чей-то, думал шо фрукты местные поспели, тоже итъ попробовать хотел... А зверюшка-то, кстати, и не боится меня, стал быть, почти... Ручная небось.
— Вообще-то коалы — сумчатые, а все сумчатые не родственники никому кроме друг друга... Но для простоты можешь считать его медведем, который все очки вложил в харизму, — припомнил Олег шутку из своего родного мира. — Ну и еще совсем немного — в ядовитость, а потому эти зверьки такие бесстрашные, ибо их никто и никогда не жрет. Слишком они пропитались эвкалиптовым маслом, а потому попросту токсичные... И, кстати, из-за него же они все время пьяные... Святослав! Кончай листья жевать, увалень деревенский!!! То, что коалы жуют эвкалиптовые листья, вовсе не означает, что эти листья — вкусные!
— Не, ну должон же я был, значица, попробовать! — принялся отплевываться от эваклиптовых листьев бывший крестьянин, попытавшийся объесть своего нового знакомого самым наглым образом. Впрочем, тот не обиделся. И вообще закрыл глаза, не двигаясь. Похоже, уснул, наплевав на присутствие рядом с собой больших и громких двуногих, некоторые из которых еще даже и летают...»
Вот прям серия становится всё лучше и лучше - удивительно, на третьем десятке томов-то...
«— И когда в следующий раз будешь вламываться в наш главный арсенал, то амулет-пропуск все же не забывай, каким бы ненужным и нереальным он тебе не казался. Конечно, полноценному магистру от срабатывания защиты хоть бы хны, синяки не в счет, но ведь нашим саперам теперь новую мину направленного действия делать... А хорошая взрывчатка, знаешь ли, не бесплатная!»
Напомнило классику:
Вам никогда не удастся оторвать Гарриса от прозы жизни. В нем нет никакого порыва, нет безотчетного томления по недосягаемому идеалу. Гаррис не способен "плакать, сам не зная о чем". Если на глазах Гарриса слезы, вы можете смело биться об заклад, что он только что наелся сырого луку или свою отбивную котлету чересчур жирно намазал горчицей.
«— И что Ерафим грубовато работает мне ну вот совсем не удивительно. Он же привык работать с полной поддержкой государства, причем работать по шаблону: "обнаружить — уничтожить". Здесь, в Индии, где его без нашей поддержки местные брахманы запросто могли бы просто прирезать, ну или там спалить вместе с его храмом, ему примерно столь же привычно и уютно, как рыбе на льду.
— Дык, я, стал быть, очень огорчен его страданиями... — пустил слезу Святослав, уже успевший расправиться со всеми пирожками и при помощи вилки атаковавший новое блюдо. — Али той отравой индийской, шо повар положил к холодцу вместо хрена... Наверное, все-таки приправой, ибо ентот репей приставучий нас задолбал ужо!»
И действительно!
«— Как там Стефан?
— Жив, цел, опять женился. И сюда парочку своих самых новых любовниц прислал, чтобы им уж точно никто лишних вопросов не стал задавать о кое-каком происшествии, которое они своими глазами видели. — Пожала плечами девушка, чем вызвала у Густава сразу и облегчение, и усталый вздох. Нет, глава рода Полозьевых тоже далеко не смиренным монахом был... Но, вероятно, проведенные над его сыном в детстве ритуалы усиления тела что-то серьезно поменяли в гормональном балансе Стефана, перенастроив тот на нормы, близкие к нормам мартовского кота. Ведь не может же быть, чтобы это он сам по себе таким бабником вырос, правда?»
«Во что я была раздета?»
«— Что я носила, когда сидела у вас на потолке после нашей первой встречи и в тот раз, когда мы разговаривали вторично, когда вам была предложена моя верность? — крайне нервным тоном осведомилась японка, по всей видимости предполагающая, что Олег на самом деле не Олег, а кто-то другой. Или даже что-то другое, поскольку в условиях масштабного демонического нашествия разного рода инфильтраторы из нижних планов, способные натянуть на себя внешность человека, а в случае особо матерых особей заодно его тело, тоже должны были появляться там и тут намного чаще, чем раньше.
— В первый раз, по-моему, только заколки для волос, а во второй лишь меч, если его можно одеждой считать, — нахмурился Олег, прикрывая на всякий случай сыну уши.»
Хорошо описывает:
«— Коалы конечно зверьки не особенно воинственные, но укусить — могут! И еще они блохастые почти наверняка...
— Дык, а енто разве медведь? — с каким-то детским удивлением переспросил бывший крестьянин, который в данный момент увлеченно наглаживал висящую на ветках молодого деревца коалу, сильно похожую на большую плюшевую игрушку. Животное, нещадно подвергаемое ласке, от человеческих прикосновений подергивалось и даже отмахивалось... Но делало это как-то вяловато, без огонька. И не прекращая жевать напиханные в пасть несколькими секундами ранее свежие эвкалиптовые листья. — Я думал, значица, белка такая разжиревшая... Смотрю, жрёт чей-то, думал шо фрукты местные поспели, тоже итъ попробовать хотел... А зверюшка-то, кстати, и не боится меня, стал быть, почти... Ручная небось.
— Вообще-то коалы — сумчатые, а все сумчатые не родственники никому кроме друг друга... Но для простоты можешь считать его медведем, который все очки вложил в харизму, — припомнил Олег шутку из своего родного мира. — Ну и еще совсем немного — в ядовитость, а потому эти зверьки такие бесстрашные, ибо их никто и никогда не жрет. Слишком они пропитались эвкалиптовым маслом, а потому попросту токсичные... И, кстати, из-за него же они все время пьяные... Святослав! Кончай листья жевать, увалень деревенский!!! То, что коалы жуют эвкалиптовые листья, вовсе не означает, что эти листья — вкусные!
— Не, ну должон же я был, значица, попробовать! — принялся отплевываться от эваклиптовых листьев бывший крестьянин, попытавшийся объесть своего нового знакомого самым наглым образом. Впрочем, тот не обиделся. И вообще закрыл глаза, не двигаясь. Похоже, уснул, наплевав на присутствие рядом с собой больших и громких двуногих, некоторые из которых еще даже и летают...»
Вот прям серия становится всё лучше и лучше - удивительно, на третьем десятке томов-то...